В известной многим фразе, а именно: «
Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмысленный и беспощадный», допущены сразу две неточности: как в виде исторической цитаты, так и в формате культурологической пословицы.
Культурологическая неточность состоит в том, что данная фраза акцентирует ложный посыл обобщающим выводом о якобы «тотальной бессмыслице» русского народа, который: или кроваво бунтует, «потехи ради», или своё несогласие с теми или иными действиями власти доводит, «по дикости» своей, до «вселенской беспощадности».
Эта культурологическая неточность проистекает из неточности исторической, так как на Руси бессмысленных бунтов никогда не было, а все они были мотивированы действиями власти.
Бунты не происходят на пустом месте из ничего, а всегда имеют свои причины.
Будь то бунты в Африке, Америке или России...
И в этом мы сейчас с вами, уважаемые читатели, убедимся на двух примерах из XVII века.
Соляной бунт.
В 1648 году в Москве произошёл бунт (на фото ниже), вошедший в нашу историю как «Соляной бунт».
Соляной бунт
Экономическая ситуация в стране после хаоса «Смутного времени» была очень сложная. Русь удалось отстоять, предотвратив её развал и уничтожение напряжением сил всех слоёв русского общества.
Политическое решение, то есть завершение междоусобицы в стране и избавление её от внешней интервенции укреплением вертикали власти в виде формирования царской власти в лице новой династии Романовых, – было абсолютно правильным решением.
Но одного политического решения для налаживания жизни в государстве было мало – требовались ещё и экономические методы. Одним из таких методов в любом государстве всегда является сбор налогов для наполнения государственной казны.
Налоги должны собираться со всех, но их необходимо формировать дифференцировано, то есть те, кто по факту более финансово состоятельны, те и должны отчислять в казну и большие налоги.
Однако Романовы решили распределить тяготы налогового бремени не дифференцировано, а возложить их в основном на плечи народа, практически не нагружая ими, например, боярскую знать.
Случалось, что целые деревни уходили в леса, скрываясь от сборщиков налогов.
Подобные действия властей накаляли социальную остановку в обществе. И этот накал народного недовольства властью рано или поздно обязательно должен был себя проявить. Потому что всякому терпению имеется предел…
Например, вот такому: боярские роды – Мстиславские, Воротынские, Трубецкие, Шереметьевы, Голицыны и некоторые другие – совершившие прямое предательством призванием в 1610 году на русский престол польского королевича Владислава, дабы за его спиной решать свои личные интересы в ущерб государственным, так вот эти роды после избрания первого царя из династии Романовых не понесли никаких кар, а наоборот – сохранили свои внутриполитические, а, значит, и финансово-властные позиции!
Или, например, совершенно антирусская позиция власти по отношению к русским же купцам.
На Руси до первой половины 17-го века употреблять и торговать табаком категорически запрещалось. Но вдруг власть табак, если можно так выразиться, разрешила, сделала оборот табака государственной монополией, ударив по здоровью миллионов русских людей. Да ещё и взяла под особое покровительство… английских купцов!
Британцам было разрешено беспошлинно торговать разными товарами в русских городах, тем же табаком, тем самым позволяя им захватывать внутренний русский рынок и ставить на грань разорения русских купцов.
Русские купцы попробовали торговать в Англии, но англичане заявили, что делать им на острове нечего, выгнали вон. И так далее, и тому подобное.
Какими резонами руководствовалась царская власть, словно осмысленно вызывая в народе растущее раздражение своими решениями – мы уже не узнаем.
Последней каплей во всех смыслах бестолковой, как налоговой, так и торговой политике властей, переполнившей чашу народного терпения, стала соль.
Человечество использует сотни разнообразных пищевых приправ, но в реальности не может обойтись без одной – соли. Без нее клетки человеческого организма прекращают свою работу. Хотя потребность в ней для человеческого организма составляет лишь двести миллиграммов в день, но в реальности человек поглощает её на порядок больше.
Соль и человечество – неразрывно связаны. Древние-древние люди, жившие на побережьях морей и океанов, добывали блестящие кристаллики так: нагревали деревянные щепки, погружали их в морскую воду, высушивали на солнце, а потом соскребали полученную соль.
Соль в то время без всякого преувеличения являлась стратегическим, если можно так выразиться, сырьём. Причём не в качестве чистого продукта питания, но, прежде всего, как единственный консервант, позволявший хранить продукты длительно.
Как выжить, если нет бытовых холодильников, нет супермаркетов, нет складских холодильных камер для тонн продуктов, когда всё, чем питаешься в течение года, необходимо заготовить в три-четыре месяца?
Ассортимент сохраняемых продуктов с помощью соли составлял широкий перечень: овощи, мясо, рыба и так далее и в случаях, например, плохого урожая зерновых соль фактически помогала людям спастись от голодной смерти.
Кроме того, в году насчитывалось 200 постных дней – это когда люди питались солёной капустой, солёными грибами и прочими солёностями. Оборот соли – от добычи, транспортировки и продажи – в то время был государственной монополией.
Соль была не дешёвым товаром: пуд соли (16 кг.) стоил 10 копеек. Для сравнения: одна овца стоила тоже 10 копеек, а корова от 1 до 2 рублей. И вот власть повышает стоимость соли в два раза – 20 копеек за пуд. Для малоимущих слоёв населения это явилось тяжелейшим финансовым ударом. Потребление соли резко упало.
Оптовые покупатели соли стали экономить на закупках, соль стала портиться на складах. Уменьшение количества соли для консервации, например, рыбы или мяса, вело к тому, что рыба и солонина начинала быстро портиться.
Таким образом, деловые люди стали нести убытки: купцы, получившие подряды на соляную торговлю, торговцы рыбой и солониной, производители соли, а с ними автоматически и казна.
Для народа, так называемого податного сословия, ситуация становилась вообще жизненно критической. Народ принял решения жаловаться хорошему царя на плохих бояр и, прежде всего, на возглавлявшего правительство боярина Морозова, который в глазах народа олицетворял своими действиями причины всех их бытовых бед.
1 июня 1648 года толпа москвичей остановила царя Алексея Михайловича со свитой, возвращавшегося из Троице-Сергиева монастыря, и попыталась передать ему в руки челобитную, в которой просили созвать Земский собор, дабы приструнить провинившихся, по их мнению, бояр, изменить пошлины и цены.
Особо необходимо подчеркнуть, что народ именно просил, а не требовал и – уж тем более! – не грозил расправой над ним царю. Однако стрельцы, не церемонясь, толпу силой разогнали – калеча и убивая. Добрый царь к народу не снизошёл.
На следующий день, 2 июня, ещё большая толпа двинулась в Кремль, громя по пути дома бояр и поджигая Китай-город. Народ к царю не допустили, а челобитную бумагу бояре публично порвали, швырнув клочки бумаги под ноги москвичей. Народ возмутился. Начались жесточайшие массовые беспорядки, которые продолжались несколько дней.
Где же здесь бессмысленность вспыхнувшего бунта?
И если часть стрельцов избивала людей с ведома власти, то кто тогда был инициатором встречной беспощадности? В результате погибло много людей – в том числе толпой был убит глава Посольского приказа Назарий Чистый.
Царю становилось ясно, что дело может зайти слишком далеко, так как народ заявил следующее: «И покамест его, великого государя, о том указ к нам не будет, и мы из города из кремля вон не пойдем; и будет междуусобная брань и кровь большая з бояры и со всяких чинов людьми у нас, у всяких людей и у всей черни и у всего народу!».
А указ народ требовал на освобождение всех государственных постов и выдачи им главных правительственных чиновников на расправу над ними. И царь пошёл на уступки: шурин боярина Морозова окольничий Траханионов и ещё рад одиозных в глазах москвичей персон были приговорены к сметной казни.
Самого боярина Морозова, который являлся мужем сестры царицы, отлучили от всех государственных дел и сослали в Кирилло-Белозерский монастырь.
В качестве справки: окольничий – это чин при дворе русского царя в XIII-XVIII веках. Чин особо приближённый к трону, позволявший его носителю возглавлять Приказы, назначаться в руководство дипломатических миссий, командовать полками и так далее.
Приказы же – это органы государственной власти на Руси: военные, административные, внешнеполитические, продовольственные и так далее.
В итоге 12 июня 1648 года специальным указом царя было объявлено о созыве Земского собрания для составления нового кодекса законов.
Стало ли понятно царской власти после «соляного бунта», что власть — это не только беспредел по формуле: «Что хочу, то и ворочу», но ещё и механизм стабилизации общественно-социального состояния общества?
Нет, не стало… Потому что вскоре за «соляным бунтом» вспыхнул (на фото ниже) бунт… медный.
Медный бунт.
Медный бунт
Совершенно не потому, что русский народ «соскучился побунтовать», не находя очередного повода для проявления своей якобы «врождённой свирепости». Отнюдь! Власть опять осуществила ряд, на этот раз финансовых мер, не отличавшихся, если можно так выразиться, продуманностью возможных последствий, довело ситуацию до обильного пролития крови.
В 1654 году началась очередная Русско-польская война (1654-1667гг.), в которую против России вмешалась и Швеция (1656-1658гг.). Затяжная и тяжёлая война требовала денег.
Много денег, о чём весьма точно формулирует один афоризм из конца века XV-го, высказанный маршалом Джаном Джакомо Тривульцио королю Франции Людовику XII на требование последнего победить и присоединить к французскому королевству Миланское герцогство: «Для ведения войны мне необходимы три вещи: во-первых – деньги, во-вторых – деньги и в-третьих – деньги».
Любая война истощает государственную казну. Война с Польшей и Швецией истощала казну русского царства.
На Руси в то время в обращении находились серебряные монеты: копейка, деньга (денга) – 1/2 копейки и полушка – 1/4 копейки. Их чеканили на расплющенной серебряной проволоке овальной формы.
Возникает естественный вопрос: а много это или мало?
В начале 17-го века за 1 серебряную копейку можно было купить курицу или 2 кг. ржаной муки. То есть, соответственно, за полушку можно было купить 0,5 кг. ржаной муки. Овчинная шуба стоили от 30 до 40 копеек, 16 кг. (пуд) сёмги – 37 копеек, а пуд масла сливочного – 60 копеек. Серебряные монеты чеканились по строгому стандарту: копейка – 0,68 грамма, деньга – 0,34 грамма, полушка – 0,17 грамм.
На территориях Малой Руси, за которые шла война с Польшей, в обращении ходили европейские монеты, отчеканенные на плоском кружке: и серебряные, и медные.
Чтобы решить вопрос налаживания денежной системы на этих территориях, царские чиновники приступили к денежной реформе чеканкой русских монет на европейский стандарт.
Однако своих серебряных рудников в тот период на Руси ещё не было – они появятся на Урале и в Сибири только в XVIII веке, поэтому в 1654 году царь приказал из накопленных за счёт торговли в государственной казне европейских серебряных монет, талеров, производства Нидерландов, Германии, Чехии и так далее – чеканить, в том числе, и рубли.
Кстати, на Руси талер именовался словом «ефимок», обозначавшим все европейские монеты высокой пробы весом от 28 до 32 грамм.
Современники из иностранцев указывали, что: «Русские охотно принимают наши талеры, но тотчас отправляются с ними на монетный двор. Там из монет выделывают серебряную проволоку для чеканки русских копеек…».
Процедура была такая – иностранные купцы, согласно русским законам, были обязаны платить таможенные платежи с любых товаров исключительно талерами, однако пошлина начислялась им по курсу только в русских копейках, причём по курсу заниженному.
Иностранным купцам дозволялось завезённые с собой талеры или сдать государству и обменять на копейки, или же, воспользовавшись правом свободной чеканки, отдать талеры в переделку на русский монетный двор. Монетный двор за свою услугу оставлял себе долю.
Суть свободной (открытой) чеканки состояла в том, что любой обладатель серебра в виде иностранной монеты, посудной утвари или слитка мог прийти на государственный монетный двор и перечеканить это серебро в русские серебряные копейки.
И вот что особо интересно, если сравнивать с днём нынешним – использование заграничных монет непосредственно в торговых операциях на территории Руси было категорически запрещено и каралось штрафами.
Другими словами, чужие деньги в Русском государстве, как говорится, «не ходили» от слова совсем.
В денежной реформе 1655 года серебро в слитках не было столь востребованным по причине того, что в слитках обычно присутствовало много примесей – поэтому монеты были предпочтительнее.
Делали так: с иностранных монет сбивали изображения и надписи, а затем, на очищенном кружке, ставили свои клейма.
Но здесь возникли шероховатости...
Вес талера, как отмечалось выше, составлял 28-32 грамма, а так называемый «счётный рубль» старыми копейками весил 45-46 грамм. На монетном дворе из одного ефимка чеканили 64 копейки, в то время как покупали его у иностранцев за 50.
В качестве справки: счётный рубль – это рубль не по слитку, а, так сказать, воплощённый в строгом количестве монет, в данном случае – копеек.
Вот и получалось, что новый рубль был как бы неполноценной монетой, хотя в 1654 году было отчеканено серебряных монет на 1 миллион рублей.
В этой связи в 1655 году было принято следующее решение: «Ефимки-талеры стали надчеканивать с одной стороны двумя штемпелями: прямоугольным с датой «1655» и круглым штемпелем копейки (всадник на коне). Появился «ефимок с признаком».
Ефимок и рубль приравнивались к 64 копейкам (по весу), хотя ранее цена варьировалась от 40 до 60 копеек. Разрубленный на четыре части талер надчеканивали, так появилась в обращении четвертина (полуполтинник). Была введена ещё монета полуефимок (разрубленный пополам талер с надчеканом). «Ефимок с признаком» и его доли (полуефимок и четвертина) шли в армию, и имели хождение в основном в Малой Руси. В основной же части России эта реформа фактически не пошла».
Параллельно с серебряными начали чеканить и медные монеты следующих номиналов: полтинник (50 коп.), полуполтинник (25 коп.), гривна (10 коп.), алтын (3 коп.) и грошевик (2 коп.). Причём и медные, и серебряные были с так называемым принудительным курсом, то есть медный грошевик в 2 копейки приравнивался к 1 серебряной копейке.
Меди на Руси было предостаточно – медные монеты стали чеканить 5 монетных дворов: два в Москве и по одному в Новгороде, Пскове и Кукейносе.
Поначалу ничего не предвещало беды – медные копейки вполне себе охотно принимали к оплате, тем более что они и по внешнему виду ничем не отличались от привычных в обиходе серебряных монет.
Беда началась с налоговой государственной политики, а именно: власть собирала налоги серебром, а выплаты из казны производила медными деньгами, которые стремительно стали обесцениваться: торговцы соглашались отдавать товар по твёрдой цене, а именно – за серебро. Если же с ними расплачивались медью – товар стоил дороже. Это автоматически привело к возникновению обмена, а именно: за 1 серебряный рубль стали давать, сначала 4, а потом уже и 15 медных рублей!
На фоне происходящего обмена точно также автоматически активизировались фальшивомонетчики, прежде всего, медных монет. Это привело к стремительному росту цен и не менее стремительному исчезновению серебра из денежного оборота – его просто скупать и прятали на «чёрный день». Торговцы стали отказываться принимать медные деньги, а ведь ими выдавалось жалование, например, военным и чиновникам.
Ситуация в обществе накалялась.
А этот самый «чёрный день» ещё приближали поползшие многочисленные слухи и подмётные письма про то, что медные деньги вообще не настоящие: что на фальшивых медных деньгах наживаются царские родственники, например, Милославские – так как царь был женат на Марии Милославской, дочери боярина Ильи Милославского, главы правительства; что и прочие бояре да купцы сами, мол, замешаны в чеканке медных монет частным образом, то есть в чеканке фальшивых денег! Кризис нарастал, как снежный ком.
При оплате жалования военным, например, совершенно не учитывалась инфляция – тот же стрелец, получая 5 рублей, по покупной способности имел на руках 1 рубль.
В ночь с 24 на 25 июля 1662 года по всей Москве были расклеены так называемые тогда властями «воровские листки», в которых публично объявлялись прямые виновники кризиса из числа самых высокопоставленных бояр, связанных с казной и с финансами.
Упоминался тот самый тесть царя Алексея Михайловича боярин Илья Милославский, заведовавший казной; затем бояре Хитров, Ртищев и Башмаков, а также купцы Шорин и Задорин.
Некоторые стрелецкие полки перешли на сторону народа.
Толпа, как говорится, закипела и двинулась к Красной площади, но царя в то время в Кремле не было, он был в селе Коломенском, в загородной царской резиденции, где отмечал день рождения своей дочери Феодосии.
Буквально в течение пары часов поднялась вся Москва – начались погромы. С Красной площади в село Коломенское двинулось более 5 тысяч человек, застав царя и его дружину практически врасплох.
Люди смогли пробиться к царю уже не с просьбами, как при «соляном бунте», а с требованиями выдачи им бояр, по их мнению, виновных, сейчас сказали бы в наступившем финансово-социальном кризисе – народ требовал казни этих бояр.
Царь был вынужден лично общаться с прибывшими прямо на ступенях церкви, пообещал при приезде в Москву во всём разобраться по справедливости. Увы, справедливости не получилось. Люди поверили царю и стали возвращаться в Москву. Но где-то на середине пути они встретили идущую из Москвы в направлении Коломенского возбуждённую погромами толпу, также приблизительно в 5-6 тысяч человек, и, соединившись с ними, двинулись обратно.
К моменту подхода к Коломенскому 11-12 тысяч разъярённых людей, туда уже подтянулись оставшиеся верными царю стрельцы – до 10 тысяч человек. Уже в Коломенском к толпе обратился воевода Хованский, крича про то, что царь обещал разобраться и что пусть все расходятся. Толпа не слушала и требовала выдачи им бояр на расправу. Царь отдал приказ расправиться с толпой. Началась, скорее не битва, а резня хорошо обученными ратному делу и хорошо вооружёнными стрельцами слабо организованной и слабо вооружённой толпы.
В ходе боя погибло более 1 тысячи человек, от 3 до 7 тысяч было ранено и арестована.
Над частью арестованных последовала расправа, о которой чиновник Посольского приказа записал так: «И того ж дни около того села повесили со 150 человек, а остальным всем был указ, пытали и жгли, и по сыску за вину отсекали руки и ноги и у рук и у ног пальцы, а иных бив кнутьём, и клали на лице на правой стороне признаки, розжегши железо на красно, а поставлено на том железе «буки» то есть, бунтовщик, чтоб был до веку признатен; и чиня им наказания, розослали всех в дальние города, в Казань, и в Астарахань, и на Терки, и в Сибирь, на вечное житье… а иным пущим вором того ж дни, в ночи, учинён указ, завязав руки назад посадя в болшие суды, потопили в Москве реке…».
К середине 1663 года, дабы смягчить гнев народа и во избежание более мощного бунта, царь отменил так ненавистные людям медные деньги… И что, опять гнев народа во время «медного бунта» был бессмысленным? Конечно же, нет!
Причины всех бунтов на Руси не в якобы «врождённой бессмысленной беспощадности» русских людей в целом, а исключительно в силу действий власти по отношению к людям.
А бессмысленный и беспощадный бунт без всякой причины, если где и возможен, так это исключительно в дурдоме…